ЕВПАТИЙ КОЛОВРАТ
Василий Ряховский
...резвецы и удальцы, узорочье воспитанное рязанское...
Летопись
На святой Руси быль и была, да быльем давно поросла...
Л.Мей
ЧЕРНИГОВСКАЯ КНЯЖНА
На второй неделе великого поста прибежал в Рязань гонец с вестью о том, что поезд черниговской княжны остановился во Мченске и скоро будет на Москве.
Через Перевитск и Коломну к Москве погнали конские подставы и выслали на недобрые перепутья воинскую стражу. А через неделю скороход из Переяславля-Рязанского сказал, что в субботу утром княжна будет на переправе у Прони. Федор выехал к Доброму Соту, что стоял у переправы, с зарей.
Был еще княжич бледен от хвори и худ. Светлые длинные волосы спадали ему на воротник прямыми прядями; на щеках и на подбородке у Федора отрастала негустая борода. Бледность лица усиливала голубизну глаз княжича. Улыбка же придавала его лицу выражение неприходящей доброты.
На виду приближающегося поезда Федор остановил своего коня на целине, у дороги.
Снег на полях сильно осел, и дорога была избита глубокими ухабами. Возок княжны тащили четыре спаренных коня. Возок шел неровно, будто плыл по гребням волн.
Федор не спускал глаз с малинового верха возка. От него не укрылось, как раза два приподнялся боковой полог и сквозь узкую щель на одно мгновенье вспыхивали чьи-то глаза...
Когда возок поравнялся с ним, Федор ударил коня плеткой. Конь шарахнулся в сторону, но, сдержанный сильной рукой, вздыбился и сразу перешел на крупную рысь.
Федор скакал рядом с возком, касаясь стременем малинового верха. Опять колыхнулся полог. Федор на всем скаку наклонился и заглянул в косое отверстие. Из тьмы проступило закутанное в меха лицо, сверкнули глаза, и сдержанной улыбкой дрогнули яркие губы...
Федор улыбнулся и выпрямился в седле.
Он скакал рядом с возком до самой Рязани. И только на подъеме к городским воротам его отозвал в сторону Ополоница и строго наказ ехать за возком княжны "в отдалении, вослед, по чину".
С горы, навстречу поезду, спускалось множество народа, а в самых воротах стоял под золочеными хоругвями, окруженный священством ичерноризцами, сам владыка муромский и рязанский Арсений.
Княжну-невесту поместили в новом тереме. Смотрины состоялись после того, как гостья отдохнула с дороги, помылась в жаркой бане.
На смотрины приехали ближние князья - из Ожеска, Ольгова и Белгорода-с женами и дружиной. Владыка благословил жениха и невесту. Венчанье было назначено на Красную Горку.
Недаром шла по всей Русской земле - от Днепра до Волги, от Киева до Новгорода-слава о красоте княжны Евпраксии Черниговской.
Рязанские княгини и родовитые боярыни, сами славившиеся добротной северной красотой и осанкой, увидев Евпраксию, потеряли покой. Было в прекрасной княжне что-то от быстролетной птицы. Высокая и белолицая, она гордо несла свою маленькую головку, отяжеленную русой до пят косою, и когда шла, казалось, вот-вот вскинет она легкими руками-крыльями и улетит вслед за ходячим облаком. Синие блестящие глаза Евпраксии смотрели вокруг ласково, лучились такой светлой радостью, что при взгляде на княжну улыбался всякий человек и забывал при этом про все свои горести-печали.
За весь обряд обручения Федор только один раз поднял глаза на свою невесту. Красота Евпраксии ошеломила его потрясла. Он вдруг почувствовал, что не стоит своей невесты и что, обручаясь с ним, Евпраксия губит свой девичий век...
За столом он все время сидел, опустив очи, и видел только тонкие, с перламутровыми ноготками пальцы Евпраксии, смущенно перебиравшие край шитого рушника, положенного на колени нареченным жениху и невесте.
После смотрин Евпраксию затворили в тереме до свадьбы. На крылечко ее терема часто выбегали девушки-швеи. Они пересмеивались с воинами, которые, невзначай будто, проходили мимо, заломив молодецки шапку и заложив руки за кушак. Глядя на веселых девушек, Федору думалось, что в тереме княжны не погасают смех и шутки.
Он заходил в терем несколько раз. Его, неловкого от смущения, не пускали дальше теплых сеней. Здесь он передавал мамке узелок с подарками для Евпраксии: орехи, медовые пряники и сласти, которые привозили гости с моря Хвалынского <Каспийское море>. Тайно от матушки клал Федор в узелок то золотой перстенек с камнем чистой воды, то веницейское ожерелье дивной кружевной работы.
Пока девушка, вызванная мамкой, относила подарки Евпраксии, Федор сидел смирно на рундуке и слушал речи мамки, которая выходила Евпраксию с младенчества. Лицо у мамки отекшее, строгое, голос ворчливый: не по нраву старухе была Рязанская земля, и жених ей казался неподходящим.
- Приехал этот пестун твой, Ополоница... Чем он умаслил князя Михаила Всеволодовича, ума не приложу. Сватали нашу княжну в заморские страны именитые короли, от своих, черниговских, и от киевских женихов отбою не было, а вот поди ж ты, досталась тебе... Уж очень ты невесел, княжич, погляжу я. Заблекнет с тобой наша ясная касаточка...
Федор через силу улыбался и сжимал кулаки, охваченный желанием выбить из обидчицы дух... И был рад, когда девушка, возвратившись от княжны, била ему челом, благодарствовала от имени княжны за дары. Он поспешно уходил из сеней, не зная, что за каждым его шагом следят из-за оконного косяка два веселых синих глаза.
Иногда на крыльце терема Евпраксии Федор ближнего черниговского боярина, присланного князем-отцом на свадьбу дочери вместо себя, - высокого темнолицего красавца Истому Большого Тятева. Истома уступал княжичу дорогу, кланялся с достоинством, но в разговоры не вступал. Слышал Федор, что просится Истома у князя Юрия служить ему всей своей родней, с людьми и холопами, но придавал этому большого значения: мало ли людей уходило из киевской и черниговской Руси на вольную Оку! О просьбе боярина Истомы князь Юрий поведал Ополонице и попросил совета:
Тот долго отмалчивался, потом, опасливо оглянувшись на дверь, ответил:
- Отговаривал я князя Михаила от посыла Истомы с княжной в Рязань, да не послушал меня тот. Греха нам много будет через этого Истому...
Князь заинтересованно придвинулся к Ополонице.
- Прознал я в Чернигове, - продолжал тот, - от человека одного теперь его в живых нет, притиснул его легонько слуга мой недоросток Телемень, - прознал такое, что смутило мою душу. Бил будто Истома Большой Тятев челом князю Михаилу и просил у него княжну Евпраксию в жены. Отказал ему князь Михаил. Тогда неистовый Тятев пошел к волхву и пытался приворожить к себе сердце молодой княжны...
Юрий побледнел и беспокойными пальцами принялся крутить пряди своей светлой бороды.
- Сказывай, сказывай дальше!
- Ну, выследили мы с Телепенькой этого посыльного Истомы, прошли следом за ним до волхва. Нес тот человек кольцо волос княжны для волхвованья. Вот, зри!
Ополоница достал из-за пазухи кожаный кошель и нашел в нем маленький узелок. В узелке был локон тонких волос. Юрий отвел глаза в сторону, словно нечаянно увидел красоту своей нареченной невестки. И круто повернул разговор: - Просится этот Истома ко мне на службу... - Знаю. Бери, Юрий Игоревич.
- Не лежит к нему моя душа...
- Тятев Умен. С ним придут нужные люди. Теперь он Федору не навредит и княжну оставит в покое. Служить же будет верно. - Федор доверчив.
- Доверчив до поры до времени. Когда же заметит криводушие, он отрубит сплеча. Характер у него твой, князь. А в это время в тереме Евпраксии сидел Истома и, поставив кулаки на раздвинутые колени, слушал мамку. От натопленной печки тянуло сухим теплом. Лампада из синего стекла перед иконой разливала по стенам тихий колыхающийся свет.
Мамка гладила лежавшего у нее на коленях жирного кота и говорила, зевая:
- Словно околдовал ее этот Ополоница... Уж как не хотелось ей покидать родной Чернигов, а вот поди ж ты! Ни с того ни с сего забредила вдруг этой дикой Рязанью. Теперь же все жениха в окно высматривает. Пришелся по душе, вишь... Тих очень и робок. До венца-то все они робки! То же и Федор. Ишь, в плечах косая сажень, а ребенком прикидывается... Шел бы ты к себе, боярин. Следят тут за тобой поди. Этот Ополоница...
Дверь в горницу вдруг распахнулась, и девушка сказала приглушенным шепотом:
- Зовут боярина ко князю Юрию.
Истома привстал и расправил плечи.
- Язык придержи! - сказал он мамке.
- На том век стою. Ты иди, знай!
Князь Юрий встретил Истому с веселой Улыбкой:
- Подумал я со своими боярами, свет Истома, и порешил просить тебя в наше княжество.
- Спасибо, княже, - сухо поклонился Истома.
- Вотчину мы тебе выделим на Осетре, под городцом, где сядет князь Федор. Не обидим, пожалуем и землей и живностью. По большой вешней воде пойдут к тебе в вотчину мастеровые люди, начнут рубить хоромы и службы по твоему указу. На обзаведение не пожалеем казны. Ты же служи моему сыну верно.
Истома опустился на одно колено и чуть обнажил меч.
Юрий перекрестил его, потом поднял за обе руки и поставил с собою рядом.
В горницу внесли уставленный блюдами и ковшами стол.
ОГЛАВЛЕНИЕ 1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10; 11; 12; 13; 14; 15; 16; 17; 18; 19; 20; 21; 22; 23; 24; 25.
|
